точно была она, сидела за своим каменным столом, продолжая в обилие поглощать захваченную из повозки провизию.

— «Не гневайся, госпожа» — бросился ей в ноги Грума, гномы сильно ослабли, и мне потребовалось время привести их в чувства.

— «Хорошо» — сказала оборотень, уже мягче, видно настроение у неё всё ещё было весьма хорошим. Итак, скажи им, что я желаю музыки и весёлой, я праздную гибель моих врагов, и горе Антелин, я хочу радоваться. Возьми там, в углу, музыкальные инструменты, они лежат в сумке за вон тем мешком, отодвинь его и возьми.

Грума поклонился и полез куда было велено. Тем временем остальные гномы стояли немного ошарашенные, не понимая, что происходит и невольно смотря на ломившийся от яств стол. Вид голодных, измученных гномов, видимо, было весьма забавлял оборотня, которая, перехватив их взгляд, теперь сидела и с усмешкой смотрела на них.

— «Покорми их, госпожа, чтобы они не умерли от голоду,» — сказал вернувшийся с сумкой инструментов Грума.

— Нет, хватит с них воды, пусть играют хорошо, и если мне понравиться их музыка, я, так и быть, дам им по корнеплоду, так и скажи им, пусть стараются.

— «Если будете стараться, она даст вам по корнеплоду» — перевёл Грума. Знаю, звучит ужасно, но по-другому она нас не покормит.

— «Я не буду играть и тем более петь» — возмутился Рони.

— «Я тоже» — сказал Коли.

— «Не надо ей перечить»- возразил Грума. Она может убить нас в любой момент, у нас нет выхода. Вот тут какие-то музыкальные инструменты, откуда они у неё даже страшно подумать. Грума раздал гномам инструменты. Давайте сыграем ей, она хочет чего-то весёлого.

— «Весёлого ну уж нет» — возразил Коли.

— «Чего она веселится?» — спросил Рони.

— Она радуется о смерти Алорон и о том, что это сильно огорчило Антелин, которую она знает.

— «Что!» — возмутился Рони. Мы итак недосмотрели за бедной Алорон, что наш величайший позор, и одно это давило и давит меня больше чем голод и смрад той пещеры, и она хочет радоваться по этому поводу!

— «Ни за что!» — твёрдо сказал Коли. Лучше смерть.

— «Лучше» — согласился Грума. Тем более, что она собралась после вернуть нас обратно и продолжать морить голодом и жаждой, уж не знаю до каких пор, а я больше не перенесу этого.

— «Нам не надо было сдаваться с самого начала» — сказал Рони.

— «Поздно уже» — сказал Коли. Что теперь говорить об этом? Но раз мы хоть теперь решили не сдаваться, выступим все втроём.

— «Постой» — сказал Рони. Нападём на неё, но не сейчас, давайте поиграем ей музыку, как будто бы мы смирились. Музыка и нас взбодрит и её бдительность усыпит, я вижу, она тут сидит, пьёт вино, пусть она побольше напьётся, и тогда мы кинемся на неё втроём, и будь, что будет, но сдаваться я больше не стану. Поквитаемся с ней за Алорон.

На том и порешили. Гномы разобрали инструменты, и их импровизированный оркестр, сначала немного нестройно, заиграл известные мелодии города гномов. Музыка Карандора в целом отличалась своей размеренностью и неспешностью, каковой была наполнена жизнь гномов, и даже веселье у них оставалось каким-то размеренным. При этом музыка была довольно мелодичной и переливчатой. Она сильно отличалась от музыки амас более динамичной, громкой и даже можно сказать буйной, с постоянно меняющимся к месту и не к месту мотивом.

Тут же все переходы были кстати. В земле тьмы, видимо, тоже ничего такого не было, и оборотень слушала гномов с любопытством. Скоро, те понемногу разыгрались, и музыка становилась всё более динамичной.

«Поиграем получше, чтобы скинуть с себя отчаяние и тьму» — сказал Рони остальным в одном из небольших перерывов между песнями. Уж постарайтесь.

И гномы постарались, заведя оживленную танцевальную музыку, подпрыгивая и притопывая в такт. Женщина, сначала сидевшая спокойно и как бы напряжённо, теперь начала тоже притопывать в такт. Она налила себе целую чашу вина и теперь пила его под оживлённую музыку. Настроение у неё заметно улучшилось.

— «Не зря я вас не убила» — сказала она во время паузы после очередной песни. Это, конечно, не музыка моей земли, но может быть, я научу вас и ей, но не сегодня. Пока же и эта вполне годится для веселья. Теперь же я хочу песню.

Грума перевёл её пожелание остальным.

— «Мы взбодрились, насколько это можно, но у меня очень мало сил, я не могу уже смотреть на этот обильный стол, да и она уже видно потеряла бдительность, думаю, пора нападать,» — сказал Рони.

— «Тогда во время песни» — сказал Коли. Я спою ей раз так просит.

И Коли начал петь. Песня была выбрана плясовая, так что Коли заодно и пританцовывал, хотя, танец сам по себе был тоже степенный. В песне пелось про весёлого гнома, отправившегося в далёкую гору и нашедшего там клад.

Так выпьем же за славного Орни, нашедшего сердце пещер кружку пива, что красиво, так пенится, в кругу старых друзей трум ту ту тум.

Песня была довольно весёлая и беззаботная, так что и оборотень хоть не понимая слов, но начала похлопывать в такт припева.

Коли незаметно с каждым припевом подходил всё ближе и ближе к столу. Но, видимо, оборотень его совсем не боялась. Она продолжала беззаботно прихлопывать в такт песни. Наконец, Коли пропел последний куплет, и окончив его припевом, сделал как бы низкий поклон почти возле самой женщины.

— «Хорошо, хорошо» — сказала та.

Но Коли быстро распрямился, и из последних сил бросился на неё. Остальные гномы тут же последовали его примеру.

Оборотень совсем не ожидала нападения, потому что даже не сразу превратилась в красноглазое чудовище, но когда это случилось, Грума было пожалел об их смелом поступке. Одно дело нападать на женщину, пусть и вооружённую, другое дело на огромного волка с густой чёрной шерстью.

Но Коли успел воспользоваться промедлением и теперь намертво вцепился руками в шерсть оборотня, забравшись ему на спину и стараясь завалить его, что в одиночку сделать ему было бы практически невозможно. Оборотень мотнул спиной, стараясь ударит Коли о стену и стряхнуть его.

При этом он нанёс удар лапой набегающему, Рони поранив ему руку, но старый гном неожиданно отчаянно расхрабрился, так что не полученная рана, не возможная ещё большая опасность не устрашили его, и он смело схватил оборотня за голову. Сил свернуть ему шею у него сейчас не было, после столь долгого лежания связным на костях,